Саша, слегка скривившись, все-таки дернул хлипкую ручку на себя. Еще бы платочком обернул сначала, чистоплюй. Холеный, в дорогом плаще и выглаженной рубашке, он казался чуждым тут, среди пыльных унылых трущоб. Чахлая зелень двора изо всех сил старалась прикрыть убожество этого места, но явно не справлялась. Сырые уродливые стены, затянутые больше похожими на тряпки шторами окна, прелый запах откуда-то из подъезда, смешивающийся с жирным до тошноты духом готовки из кухонь. Ступени около подъезда вели в подвал, дверь которого раздуло от сырости и она не закрывалась полностью, скалясь темной щелью снизу, откуда шибало гнилью и теплом.
